Эурон не был большим любителем пышных празднеств. Они идеальное место для уничтожения высокопоставленной фигуры. Тени канцелярии – бойцы, разодетые в одежду обыкновенную – тоже не могли быть залогом абсолютной безопасности (хоть они были куда эффективнее простых стражников). На встречу с эльфийской невестой юного наследника глава политического розыска решил все-таки заглянуть.
В дорогих одеяниях королевских приближенных входили в залу верные Спинмарку люди, растворяясь среди придворной знати. Охранников и упакованных в латы солдат тут итак хватало. Эурону было куда спокойнее, когда помещение наводняли тени тайного ведомства, способные расправиться с любым солдатом или приезжим эльфом до того, как тот вообще дотянется до оружия.
Сам Эурон шагал неспешно, глухо постукивая тяжелой тростью, совсем не вальяжно. Солдатская выправка давала о себе знать. Спинмарк больше походил на какого-нибудь военачальника, избавившегося от тяжелого стального панциря, чем на придворного служку. Некоторые, рассыпаясь в комплиментах, и вовсе говорили, что герцог походит на истинно венценосную особу (в чем Эурон часто видел тень крамолы).
Королевские гости, завидев герцога расступались. Страх, который источали высшие дворяне, можно было вдыхать, и эти чудные благовония безмерно радовали Спинмарка, хоть он самому себе не признавался в этих чувствах. Вот только, как вообще можно всерьез считать себя верным рабом государя, ощущая такую власть?
Эурон когда-то был ревностным и весьма консервативным поборником правил, но избыточная власть иногда размазывает принципы. И вот, в тот самый момент, когда эльфийка начинает говорить, Эурон спокойно проходит между ней и властителями человеческого государства, не взглянув на будущую супругу принца, а королю только коротко кивнул, будто его величество восседал на троне Спинмарка, истинного повелителя. И это не говоря уже о том, что Эурон даже не потрудился подобрать наряд, подходящий для подобного мероприятия, но человеку, обремененному едва ли не всеми государственными заботами, многое прощалось (во многом потому, что король и сам не был поборником клятого церемониала, а принца, кажется, неумышленное проявление неуважения к эльфийской делегации только радовало). Правда, излюбленного пса Спинмарк все равно не взял с собой.
Спинмарк встал рядом с монаршим троном. По одну руку короля – его наследник, по другую – глава политического сыска.
Ледяным взглядом серых глаз смерил Спинмарк и эльфийскую принцессу, и всех тех, что прибыли вместе с ней. Про себя отметил, что остроухая вполне соответствовала типичным представлениям об эльфах – красивая, может, хоть этот факт обрадует принца. Знал Спинмарк и о том, что принц часто игнорирует правила, которые навязывает высший свет. Нежелающий войны Эурон (перед тем, как противостоять врагу внешнему, следует раздавить внутреннего) думал заодно проследить за наследником. Наставить его на путь истинный, коль это потребуется…

Отредактировано Эурон Спинмарк (01-05-2013 17:46:46)

Едва ли кто-то смог заметит, как и без того молочно-бледная девица побледнела еще больше, когда мимо её от природы гордо вздернутого носика проползла тень. Быть может, у принцессы от волнения темнеет в глазах?  Но нет, тень неподобающе проползла мимо, игнорируя пламенную речь, которую девушка и так насилу заставила себя произнести в этом зале, перед  этими мужчинами, и встала по правую руку Его Величества. Девушка посчитала ниже своего достоинства поворачивать голову вслед  невежде, которого не научили правилам приличия, будь он даже… кто он, кстати? Лилитану, как все еще возможно (Боги, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!)-будущую невесту еще никому не представляли. Но это все неважно! Права рука короля? Советник? Секретарь? Наушник? Раз стоит по правую от монаршей особы – от того, чтобы не проследить за наглецом взглядом девушка не удержалась – значит должен хотя бы представлять себе, что такое придворный этикет.
– Ах, вот как они принимают у себя дорогих гостей, невежественное племя?! Они все смеются надо мной… – недовольно подумалось младшей дочери благородного королевского дома Лоо’ален, она едва сдержалась, чтобы не топнуть ногой от досады. Не нужно было обладать талантом к эмпатии и телепатии, чтобы понимать, что в этом зале вряд ли кто-то рад грядущему событию, кроме мальчишки-служки – ему наверняка что-то перепадет с пиршественного стола. Неозвученный вопрос: «что я тут делаю?» от всех участников церемонии буквально повисал в воздухе и падал на плечи тяжеленным одеялом. Эльфийка скользнула глазами по человеческим монархам, буквально на мгновение взгляд её оскорбленно полыхнул лавиной льда, так что на вставшего в этот момент со своего насеста принца получилось посмотреть только пренебрежительно-раздраженно.
– Благодарю вас, Ваше Высочество, – выдавила девица улыбку и даже чуть склонила голову в лёгком поклоне предписанной вежливости. Светлые локоны легко соскользнули из под тонкого венца великолепной эльфийской работы и очертили прядями выразительный вырез декольте. – Двор вашего батюшки столь добр ко мне, – обманула принцесса, как все настоящие принцессы, и тут же рассердилась на себя за это: в самом деле, ну что за глупости?! Какая доброта?! Она здесь уже несколько дней, а на нее никто не обращает внимания. Сколько раз она уже заблудилась в темных коридорах этой мышеловки, а не дворца? – Поневоле можно привыкнуть. – Тщательно подобрала девушка каждое слово. – «Да, Ваше мрачное Высочество, я тоже не в восторге от этого насилия над моими желаниями». – Но, боюсь, родина, как и верность – может быть лишь одна, – смело смотря в глаза мужчине, проговорила девушка, и взгляд её снова стал холодными, а светлая фигура вытянулась, напряглась перед этим чужим мужчиной, который своим видом как черное надгробие ставил точку на всей дальнейшей жизни совсем еще юной эльфийки. Этого она ему никак не могла простить. – Но я была бы безмерно счастлива, если ваш дом, Ваше Высочество, станет моим родным, любимым и единственным домом.
Кто знает, насколько любимая баловница эльфийского короля разбиралась в его политике и геополитических планах, но фраза уж очень походила бы на угрозу: «когда-нибудь ваше королевство станет нашим и тогда наступит счастье», если б не была сказана легкомысленной блондиночкой с легкой полуулыбкой на пухлых губах.

Его Высочество, снизошедшее до эльфийской принцессы, все более и более напоминал собой глыбу льда, для которой ничто не вечно и которую ничего не интересует. Лилитана едва справилась с желание досадливо прикусить губу и топнуть ногой, когда мужчина и бровью не повел на её пылкую речь. Не то чтобы ей хотелось из вполне мирной и даже по-своему праздничной аудиенции устроить скандал, но… Это что, ей теперь всю жизнь свою провести рядом куском айсберга и сбивать с него наледь? Пестиком для колки льда… – мрачнее, чем ей то было положено статусом и происхождением, подумала девушка, одарив нареченного неверящим, колким взглядом. Она как будто говорила: «я знаю, о чем вы думаете», но обманчиво легкомысленная внешность спасала от подозрений. Пусть его высочество будет настолько самоуверен, чтобы не обращать на девицу внимания, быть может, батюшка был не так уж и не прав, когда целовал наследницу в лоб на прощание и говорил, что она единственная дочь Веллиаранира, которая способна сделать что-то подобное.
   – Мне нужно быть осторожнее, я ничего о нём не знаю… – раздумывала принцесса все те несколько мгновений, что принц выдавал очередную порцию воспитанной в нём вежливости с таким безучастным лицом, что вежливость эта становилась почти неприличной. Лили не смогла заставить себя ответить ему улыбкой, единственное, что оставалось – это с обречением накрыть протянутую ладонь принца своей ладонью, скользнуть взглядом по королю и его приспешникам, и развернуться к столу с договором, как будто ничего её здесь больше не интересовало. Длинный шлейф платья очертил дугу вслед за развернувшейся принцессой, отрезая собой все, что было до этих  пары шагов, девушка и сама старалась выбросить все лишнее из головы, чтобы оно не мешало сделать то, ради чего эльфийка сюда приехала.    Принц навстречу счастью всей своей жизни не торопился, Лилит тоже не спешила. Прямая и тонкая, не считая свой свиты, она была здесь одна, наедине со всеми этими мужчинами, которые были уверены, что все абсолютно точно знают. Потому к столу они подошли как раз тогда, когда общее нетерпение на лицах присутствующих не просто мелькало, а застыло посмертной маской. Его высочество передал девушке перо:
– Благодарю вас… вы так милы, – чуть склонила она свою светлую головку и, придержав бумагу пальцами, поставила под договором аккуратную подпись со множеством эльфийских петель и закорючек. А потом это сделал принц, и тяжеленное одеяло собственной ненужности на плечах превратилось в какой-то жуткий саркофаг.
Всё закончилось неприлично быстро. Под аплодисменты радостной толпы бумагу быстренько свернули и унесли прочь, не дав эльфийской принцессе и шанса схватить её и разорвать на мелкие кусочки под крики: «А нет-нет-нет-нет! И не подумаю! И не буду! Ишь, чего удумали! Принесли меня в жертву, как барашка!».  Его высочество, раскланявшись, тоже куда-то улизнул, потому швырнуть вазу с огромным удовольствием получилось только в светленькую стену своих покоев, а не в голову человеческого наследника. О, как быстро они её окольцевали! Как быстро, как просто, без лишних слов и движений. Лилитана была вне себя от ярости, которую приходилось сдерживать перед приставленной к ней теренийской горничной. Та поглядывала то на принцессу, то на осколки, то снова на принцессу такими изумленными глазами, что Лилит не выдержала, покраснела кончиками своих острых ушей и быстренько сбежала из комнаты, от свиты, которая смотрела на проданное дитя сочувственно, от горничной, которая не знала, как капризной девушке угодить (бедняжка искренне не понимала, как можно быть недовольной, подписав брачный договор с первым принцем?!). Лилит была так расстроена, что даже отказалась от обеда.
 
***

>> Через пару часов после торжественного подписания брачного договора, после обеда, во время послеобеденного часа сна для дам. Где-то в недрах королевского дворца.

Гулкие коридоры огромного, на самом деле великолепного дворца встретили в конец заблудившуюся невесту с интересом. Огромная, продуваемая приятным ветром, колоннада вывела девушку в большой зал, где она прежде не бывала. Стража услужливо распахнула двери перед девушкой, впуская её в большой, гулкий и пустой сейчас зал, весь увешанный огромными, в самый пол, картинами. С картин на девушку испытывающее поглядывали строгие мужчины, и Лилит догадалась, что попала в какой-то зал Теренийской славы. Заложив тонкие руки за спину, девушка с искреннем любопытством переходила от одной картины к другой, отмечая, что у всех этих мужчин, кажется, переносица такая же, как у её только что обретенного драгоценного будущего супруга. Об этом она и задумалась, остановившись у последней картины.

Отредактировано Лилит (31-10-2014 19:58:33)

Девушка слишком долго для жертвы потомков изображенных людей, стояла перед портретом, вглядываясь в сильное, мужественное лицо. Для эльфов оно было слишком грубым, резким, совсем не привлекательным. А для людей, наверное, такие мужчины казались красивыми…? Возможно. Но портрет девушке показался… она не успела осознать свои ощущения, когда тишину зала вдруг нарушили гулкие шаги. Эльфийка вздрогнула и оглянулась, мазнув несобранными в косу золотистыми волосами по спине. Она не ожидала увидеть здесь кого-нибудь, она совершенно не была готова к встрече с принцем, на голову которого еще каких-то несколько часов назад призывала все беды, о которых прилично было говорить и думать. Девушка быстро посмотрела по сторонам, как будто искала, куда убежать, но длинный зал тянулся и в одну сторону, и в другую, и если она побежит сейчас, принц вполне сможет, не торопясь, рассмотреть клеймо обувных дел мастера на подошве её аккуратных туфелек. Такого унижения будущая королева Теренийского дома не могла себе позволить. Но, с другой стороны: принцесса сбежала от своей горничной, а Его Высочество не сочли нужным путешествовать по собственному замку в присутствии камердинера… пойди потом объясни досужим сплетникам, что принцесса дольше верхнее платье расшнуровывает, чем они с принцем говорили наедине. На расторжение помолвки таким путём девушка была никак не готова. Но бежать было некуда, а жених уже подошел ближе. Приветственно присев в реверансе, девушка тут же выпрямилась, скользнув взглядом по подошедшему плечом к плечу принцу. Он переоделся (девушка не смогла этого не отметить, в конце концов, она так испепеляющее смотрела на мужчину все церемонию, что самые тонкие швы на плечах в памяти отложились), и в повседневном камзоле не производил такого удручающего впечатления памятника, как в торжественном. Но слишком долго рассматривать нареченного девушка не стала. В самом деле, где это видано, чтобы невеста по неволе дольше пяти секунд подряд смотрела на символ своей несчастливой замужней жизни. Принцесса вернула взгляд на картину, растерянно перебирая в голове темы, которые можно было бы обсудить с этим чужим мужчиной. Потому она очень обрадовалась, когда он первый начал.
– Штефан Первый Освободитель, – задумчиво повторила за ним Лили, чуть склонив голову в противоположную от принца сторону. Освободитель, да?.. – Вы бы хотели быть похожи на него? На Освободителя. – Она сбоку бесстрастно глянула на принца, а потом чуть пожала плечами. – Мне кажется, вы на него похожи, – зачем-то выдала Лилит мысль, которая вертелась у нее в голове все это время. Но в сознании она имела в виду линию подбородка, а никак не благородство натуры, величие, и прекрасное  монаршее будущее. Но прозвучало это так, как прозвучало: слишком мягко, почти как надежда и похвала, которая сейчас более чем неуместна, от того принцесса на себя разозлись: что это она?! Ничем он ни на кого не похож! Уж тем более на Освободителя, пленитель. Девушка поджала губы и сильнее скрестила руки за спиной в замок. Она едва справлялась с желанием сказать что-нибудь колкое. Что-нибудь вроде:
– Ваша страна могла бы разбогатеть лишь на искусстве картографии, – недовольно проговорила девушка, чуть нахмурив брови. Это действительно так! Лилит уже несколько часов бродила по замку и не могла найти хода к собственной спальне. – У вас очень большой и путанный замок. Здесь можно спрятать целую конную армию.
Но принц решил говорить на светские темы, и принцесса пожала плечами
– Она хороша. Но я смотрю на неё четверть часа, а картина не меняется, – для эльфийки это было удивительно. Она видела картины эльфийских мастеров, которые будто перетекали, и с каждым взглядом выглядели по-разному: глянешь – увидишь юркую волшебную рыбку в прозрачном ручье, а потом отвернешься и глянешь снова – а рыбка и не рыбка, а рыбка будто блики, будто воздух и вода. Как будто уплыла. А глянешь снова – да нет же, вот она! Волшебница. Эльфы старались беречь свой мир, сохранить всё его многообразие и переменчивость, кто знает, быть может, в краски они подмешивали магию, чтобы не погубить великолепие тонкой-тонкой натуры. – А это кажется даже зловещим. Он мёртв. Вам не страшно? – Лилит даже обернулась на принца, впервые с интересом посмотрев на этого мужчину, утопив в холодных глазах постоянное к нему пренебрежение, которое стало почти безусловным.

Отредактировано Лилит (04-11-2014 15:50:21)

Нет, этот человек – откровенное чудовище! Варвар. Девушка тут же, лишь только услышав в голосе Его Высочества явно издевательские нотки, пожалела о том, что вообще решила для себя возможным говорить с ним. Тем более попытаться говорить серьезно, о вещах, о которых размышляет, которые её заботят… О чем вообще можно говорить с этим самодовольный, напыщенным индюком?!
– Охотно верю вам, – проговорила Лилитана, окинув мужчину от подошвы его ботинок до макушки таким ледяным взглядом, что, казалось, еще чуть-чуть, и её длинные ресницы покроются инеем. Совсем непростительный для её статуса гнев клокотал в душе чувством несправедливости: почему? Почему она? И почему этот жуткий тип? Боги всемогущие, ну почему в этом зале нет ни одной вазы?! Какие-нибудь милые местные цветочки на длинных стеблях живенько дополнили бы мрачный портрет теренийского наследника. – Иногда на такие ужасы с утра можно насмотреться, что потом весь день испорчен, не правда ли, Ваше Высочество? – она даже не попыталась скрыть слишком уж откровенного намёка, разве что не сказала вслух о чудо-зеркальце из старых сказок, которое на вопрос: «кто на свете всех страшнее, всех отвратней и мрачнее» отвечает очень уж однозначно. Она уже хотела было сослаться на что угодно, лишь бы избежать дальнейшего общества нареченного, если бы он не пригласил её совершить прогулку по этому чудовищному лабиринту. Да еще как предложил. Отказать ему прямо – прослыть грубиянкой, но ведь они, дети изящного Веллиаранира выше всех этих низменных человеческих страстишек и подлых желаний выставить себя мальчишом-плахишом. Он явно издевается над ней, смеется и даже не думает это скрывать. Быть может, так будущий супруг пытается милосердно убить в невесте все иллюзии и хорошие мысли, которые нет-нет, да возникали даже здесь? Чтобы она ни о чем не мечтала, ни о чем не думала, боялась его и сидела в покоях за рукоделием. Не ту невесту он решил запугать.
– Боюсь, Ваше Высочество, – спокойно проговорила девушка, силой заставив себя успокоиться, но бледные пятна по щекам все равно запрыгали. Ну, нет. Никогда он не увидит на её лице страха, сомнения или растерянности, – после судьбоносной встречи с вами, мне уже больше нечего бояться, – да-да, батюшка так  и сказал, когда отправлял дочь в ссылку: «принц – очень сильный мужчина. Ты будешь за ним, как за каменной стеной, тебе больше нечего будет бояться». Как же вы были правы, отец. Рядом с ним бояться чего-то еще – очень глупо. – Но я с удовольствием послушаю ваши сказки. Поговаривают, наследник Терении – тот еще выдумщик и мечтатель, – Лили не смогла удержаться от лукавой улыбки и взгляда из под ресниц вскользь, даже чуть развернувшись к нему, чтобы заглянуть в лицо. – Знаете, это очень романтично. Это может стать одной из ваших лучших черт, – кивнула красавица, скользнув несобранными волосами по плечам, и отвернулась от принца, отойдя на пару шагов. Ну что же вы медлите? Давайте. Расскажите, какими сказками и чаяниями полна ваша мрачная варварская душа.

– Они все должны понести наказание? – переспросила девушка, не смея игнорировать протянутую руку принца: во-первых,  между ними уже давно все определенно, и она не в силах что-либо изменить, а во-вторых, эту маленькую вольность, пожалуй, можно себе позволить, чтобы сгладить остроту разговора. Девушка положила свою ладонь поверх ладони принца и сделала вместе с ним несколько шагов вперед – вот вам моя доверчивая рука, не думайте, что я вам враг, Ваша Светлость. – Я думаю, вы правы, Ваше Высочество. –  Серьезно и задумчиво проговорила девушка, чуть клоня голову в сторону и придерживая свободной рукой многочисленные юбки, чтобы не запутаться, не допусти то боги, и не упасть прямо перед этим маленьким тираном, который только-только сменил деревянную сабельку на возможность управлять судьбами. – Думаю, геноцид собственного народа, – протянула она последнее слово, подчеркивая массовость слухов, – действительно позволит вам сохранить вашу неповторимость. Быть может, вам даже дадут громкое прозвище, которое останется в веках. Штефан Второй Кровавый, например… – перестав на несколько мгновений строить из себя кустик фиалок, проговорила девушка, чуть-чуть сузив свои ледяные глаза, даже ладонь его чуть сжала, уверяя в своей искренности. Принцесса даже не пыталась шутить в своем пророчестве: хоть с принцем они и виделись второй раз всего, никакого другого впечатления наследник человеческого государства не производил. Оставалось надеяться только на то, что в своем стремлении к неповторимости он не повторит судьбу известного по старым книгам тирана, любившего рубить головы неугодным женам.
  Но принц прервал невеселые размышления девицы о древней истории чужого государства очень странным вопросом. Лилит чуть более резко, чем это было бы позволено этикетом, повернула не него голову, изогнув прекрасные брови.
– Это довольно старая сказка, – удивленно проговорила Лили, с интересом даже поглядывая на принца: что в голове у этого человека? Он же не совсем дурачок, в самом деле, ну, во всяком случае, не настолько, чтобы не следить за нитью разговора десять минут подряд. Наверняка было в этой истории что-то необычное, потому девушка вполне искренне изобразила интерес, заглядывая в грубое мужское лицо. – Да, об этом нам рассказали. – Загадочный теренийский дворец, он был полон ужасов и секретов, которые  бродили подобными сказками. Ей просто сказали: «нет», не объясняя почему, да эльфийская принцесса боялась даже представить, сколько секретов можно сохранить в таком большом замке и всех его тайных комнатах, которые, ей почти наверняка казалось, пропитаны чем-то жутким. Она не удивится даже, если на той половине кого-нибудь пытают на потеху этим варварам… Но вслух девушка ничего этого не сказала, слушая принца. – Большие проблемы? – Лили улыбнулась, взглянув на принца как на милого юношу. – А разве Чудовище там не умирало от скуки и одиночества, потому что никто его не любил, а Красавица была столь добра и мила, что решила спасти нелюдимое Чудовище и разделила с ним дом и чайный сервиз? Что, в вашей были не было сервиза, да?.. Это действительно очень удручает. Бедное Чудовище, так оно скорее умрет от голода, нежели от одиночества.

Отредактировано Лилит (09-11-2014 15:46:34)

Его Высочество так сверкало глазами и посылало своей горделивой натурой убивающий холод, что у девушки кончики её эльфийских ушей должны были отмерзнуть и отвалиться навсегда. А они, остренькие, кокетливо торчали над золотистой копной волос, и даже не думали не то чтобы отвалиться, а хотя бы инеем покрыться. Они только радостно краснели, как и сама Лилит чуть алела от плохо сдерживаемого удовольствия. Не то монарший гнев на нее так вдохновляющее действовал, не то странная сказка уж очень нравилась.
– Не только сервиз? – переспросила девушка, переведя заинтересованный взгляд от красивого витража на принца, который продолжил свои странные байки. Лили прекрасно понимала, что не о сказке он ей говорит, нянюшка столько раз рассказывала эту историю, что не запомнить её было трудно. Но что именно  принц имел ввиду, она не понимала. Смысл ускользал, сколько бы она не пыталась его уловить… Девушка уже хотела покраснеть и отвернуться, когда он, слава богам, продолжил. – Какие коварные Красавицы живут в ваших дворцах, Ваше Высочество, – деланно удивилась эльфийка, даже чуть-чуть покачала головой, от чего длинные золотые пряди скользнули по бедрам: вверх-вниз, вверх-вниз. – Так и норовят устроить кровавые игрища с несчастными… Право слово, вы меня так напугали, – девушка даже крепче стиснула своей узкой ладошкой ладонь нареченного, а голос понизила до полушепота, опасливо оглянувшись на прошедшую мимо стражу, – без вас… без вас я туда никогда не пойду. – Покладисто проговорила принцесса, чуть-чуть прикусив свою пухлую губу. Что вы, Ваше Высочество, да чтобы я вас ослушалась?.. – Слушать крики и стоны в полном одиночестве, не имея удовольствия наблюдать ваше мужественное, спокойное лицо… Ооо! Я верю, вы будете даже там храбрым! – уверенно проговорила Лили и посмотрела на смысл своей жизни абсолютно серьезным взглядом. Как там звучат слова брачного обета? До гробовой доски вместе?.. Не стоит пророчить такие ужасы, Ваше Высочество, после двух росчерков пера сегодня утром дорожка у нас одна, и победит тот, кто окажется на шаг, на пол шага впереди… Принцы ходят медленно, решают хладнокровно, а принцессы бегают быстро, обижаются насмерть.
– Отнюдь, Ваше Высочество. Я столько слышала о ваших, –  россказнях! Глупостях! Циничных варварских выходках! – теренийских сказках… я была бы рада, позволь вы мне узнать их получше. О чем будет следующая сказка? О короле Льве, которого жестоко предали и убили?.. Я очень плакала, когда Король Лев стонал… вы не поверите… я промочила потом слезами всю подушку.

Отредактировано Лилит (10-11-2014 21:47:11)

– Вы не находите, Ваше Высочество, что ваш замок – страна чудес? – задумчиво проговорила эльфийка, все так же сбоку поглядывая на нареченного. Ооо, кто бы мог подумать, что человеческий наследник столь красноречив и горазд на легенды. Какой очаровательный навык для будущего короля – сказки придумывать, а главное – заставлять всех в них верить. – Кого здесь только не встретишь, удивительное место! – поспешно закончила девушка мысль, чтобы он вдруг не подумал, что она над чем-то размышляет, вместо того, чтобы восторженно хлопать ресницами. – А упыри из-за углов восточного крыла не выскакивают?.. – с подозрительным для мягкой, наивной принцессы интересом спросила девушка, подозревая, что именно так оно и происходит. Они надевают на головы черные капюшоны и бродят по коридорам, подслушивают, но эльфийской принцессе не пристало думать о каких-то упырях из восточного крыла. – Неужели этими историями вы хотите мне намекнуть, что я буду жить, как в сказке  отныне?.. – поулыбалась девушка: в страшной-страшной сказке, про спящую вечным сном принцессу, например. – Поверьте, я никому не скажу… – только начала она, когда принц перебил сам себя, в прах разметав все надежды на сказочную жизнь. Одни руины! Что значит: «к Синиструму сказки!», драгоценный мой?! Что, даже самую жуткую для меня не воплотите, Ваше Высочество? Какой все-таки легкомысленный человеческий детеныш…
А, впрочем, она была совсем не против прогуляться по танцевальному залу, тем более что он был… – девушка вдохнула и замерла, восторженно закинув голову на высокий-высокий, расписанный причудливыми узорами, потолок, – он был потрясающий. Большой, гулкий, торжественный – наверное,  символ гордости этой надменной страны. Казалось, если крикнуть здесь, у входа, на том конце никто ничего не услышит, только шум, неясный, неразборчивый – проклятая страна. Но не надо. Не стоит об этом сейчас…
  Эльфийка глянула на принца, и чуть шагнула вперед, длинный шлейф платья легко скользнул за девушкой с музыкальным шуршанием, и захотелось раскинуть руки в стороны, крутануться на месте, встав на носочки. Принцесса сдержалась, отгоняя от себя всплывшую в голове мелодию, но от излишне плавного шага в сторону – не смогла. Лилит была молода, красива и легкомысленна, в прекрасных бальных залах ей хотелось танцевать и кокетничать, а не думать, в какой бы угол забиться. Хм. Златовласая вскинула голову и смело, уже чуть более решительно сделала несколько шагов вперед, остановившись подле принца, встав к нему боком и глянув в тоже зеркало, что и он, лукаво улыбнувшись.
– А я думала, вы отринули на сегодня сказки… У меня все еще есть надежда, Ваше Высочество? – глядя на него в зеркало проговорила девушка, чуть клоня голову как будто бы к его плечу – все-таки отвратного цвета камзол на нём, ничуть не сочетается с цветом её волос и легким эльфийским платьем. Раздумывая над этим шокирующим несочетанием, барышня почти полностью пропустила его прочувственный рассказ об очередной несчастной душе этого замка, и очнулась лишь к концу, к самой мрачной части. Подняв взгляд от камзола принца на его лицо, девушка горестно выдохнула.
– Бедняжки… неужели они умирали на утро от чудовищного разочарования? – опечаленно поджав губы, проговорила девушка, и только потом, запоздало вспомнив, что такие вещи не стоит обсуждать с принцем, с мужчиной, с будущим супругом, вдруг вспыхнула румянцем едва-едва, даже вскинула руки, прикрыв ими покрасневшие щеки. – Это же очень страшно! – она старательно изобразила ужас на своем хорошеньком, выразительном лице. – Неудивительно, что ваш мрачный кавалер столь мрачен… Каждый раз так страдать, терять каждую свою подругу… Бедный-бедный рыцарь, он так страдал, что даже потерял себя, – сочувственно покивала эльфийка в такт словам принца, все так же смотря на него в зеркало. – Ну что вы, – протянула она лукаво и чуть, как будто игриво, повела плечами, – ни один из мрачных рыцарей не сможет затмить вас в такой день, Ваше Высочество, – чувственно и довольно искренне проговорила девушка, действительно веря в то, что настроением принца в день свадьбы, как сажей, можно будет всех окружающих вычернить. – Как думаете, я могу этому радоваться, или мрачный кавалер вас победит? – наконец перевела она взгляд с отражения на живого принца – умереть от разочарование на утро после свадьбы... Штефан Второй Неудачливый звучит не менее очаровательно, чем Штефан Второй Кровавый.

Отредактировано Лилит (13-11-2014 20:25:39)