Холли рассеяно следила за убегающим из-под пальцев песком. Сим пересыпал желтую псевдо-воду из рук, и песок при этом тихонько шуршал. Юркнула, испугавшись людей, золотистая маленькая ящерица. Несколько секунд она стояла, растопырив лапы, на пригорке. Но стоило ей заметить движение, как она мгновенно исчезла в жидкой траве. Холли проводила гостью взглядом. Голос Сима вывел её из раздумий, она с интересом воззрилась на собеседника. Истории ей нравились.
- Не знаю, Ликвиора, богиня воды, говорит, что вода - это созидание, лечение и не должно использоваться, как боевое умение, хотя у многих совсем другие взгляды, я, кстати, тоже изучаю боевой стиль магии воды. Врачевание мне не подходит, в конце концов, мне некого лечить.
Девушка помолчала, обдумывая его слова. Пожалуй, он был прав - созидание есть удел тех, кто способен принести себя в жертву. Лечить всех и вся, и при этом еще и брать на себя ответственность за все это, слишком сложно. К тому же некоторые в упор не видят своих собственных проблем, считая, что суть проблемы в следствии. Например, пьет человек много. И хочет, чтобы его лечили. Но лекарь ведь не гипнотизер, пластырь не вешает. Она сморщила нос, затем вскинула голову, откинула рукой прядь волос, норовившую залезть в глаза. Сказала она, впрочем, совсем другое.
- Расскажи про богиню.
Эльф горько рассмеялся в ответ на вопрос о магии воды, заметив её манипуляции со свитком. Видимо, он был не против такого наглого вмешательства. Холли снова взяла в руки свиток, но не стала его рассматривать, а только положила на колени. Она сидела теперь, подогнув одну ногу под себя, а вторую вытянув и немного согнув в колене.
- У многих и этого нет, - примирительно сказал дракон, дотронувшись кончиками пальцев до шершавой поверхности бумаги, - Есть ли у тебя что-нибудь про огонь?
Щука повертела в руках одной ей видимый шар, будто надеялась, что в ладонях затеплиться огонек. Но чуда не произошло, в ладонях была пустота. Вся её сила была не в руках, нет.
- Может, вы мне дадите какие-нибудь советы или покажите свои приемы? - вдруг спросил Сим, в голосе его промелькнул укор. Девушка вдруг засмеялась, отложила свиток. Когда она снова взглянула на собеседника, казалось, что глаза её чуточку потемнели. Но это только казалось. Солнечный луч, который сначала упал на водную гладь, а потом был пущен ею в двух странных собеседников, устроившихся на песке, высветлил серый до так называемого "родникового". Холли всегда нравилось это сравнение, хотя не потому, что оно было просто красиво. Родник имел силу, но скрытую. Все реки, моря живут за счет родников, скромно питающих их столетиями. И пока реки носят на своих горбах тяжелые бревна, моря - корабли, родник поит какую-нибудь жалкую деревеньку, которая обеспечивает провизией команду этих кораблей. В общем, в роднике была сила, скрытая, но куда более мощная, чем в дикой горной реке.
До этого Холли намеренно не смотрела в глаза своему собеседнику. Во-первых, она вообще не любила подобных контактов. Когда смотришь кому-то в глаза, пробиваешь такой маленький мосток, который потом тянется за тобой, как балласт. По-крайней мере, балластом он казался ей. А во-вторых, иногда так сложно отказаться от искушения цапнуть чужой разум. Особенно если он слабой, такой слабой воли, что сам просится под чужое крыло. Вся эта возня со свитком, все это она потратила на раздумья. Щука достаточно хорошо разбиралась в людях, чтобы уже с первых десяти минут понять хотя бы общие черты собеседника. Ей подумалось, что этот Сим не из тех, кто поверит в смазливую сказку про дочку рыбака. И вот теперь она бросила цепкий свой взгляд прямо в голубые глаза Сима.
Пустота, приятная, тягучая. Теплое и тяжелое обволакивает, черепная коробка кажется пустой и каждая угасающая мысль отражается гулко. Чужое сознание затмевает пелена, все кажется вдруг маловажным.
Холли замерла, взгляд её стал колючим. Но она закрыла глаза, вглядываясь в темноту. В её сознании теперь не было Сима, была лишь тоненькая, будто шелковая нить. Она серебрилась в темноте, жадно тянулась к ней. Однако стоило ей осторожно коснуться сознания Щуки, девушка тут же резко оборвала её. Это было непривычно: обычно, проникая в чужое сознание, она имела конкретные цели и не прерывала робкую нить, пока та не становилась серебристой лентой.
- Пробирает? - спросила небрежно.
Девушка отвернулась, глядя на горизонт. Плечи её вздрогнули, наверное от напряжения. Не смотря на то, что проникнуть в сознание существа, обладающего волей, намного сложнее, чем в запуганное и сломленное, но это и в сотню раз интереснее. Нить, вместо того, чтобы лететь, как пущенная стрела, осторожно пробирается в темноте, будто слепая змея. И, замерев в томительном ожидании, ты жадно следишь мысленным взором, хватаешь её, стоит ей приблизиться достаточно, и торжествуешь новой победе. Эльф не был сломлен. Но и его сознание сейчас не интересовало Щуку. Что он мог ей рассказать?
- Это ужасно, - глаза её закрылись; фраза прозвучало как-то фальшиво, поэтому она, помолчав, добавила, - ужасно неудобно. Никому нельзя смотреть в глаза.
Она слукавила, но отчасти. Правда была в том, что контролировать свой взгляд не может приверженец. Адепту такое под силу. Однако для нынешней роли вполне подходило, ей не хотелось показаться сейчас супер магом. Она неотрывно смотрела на море, будто забыла о сидящем рядом эльфе.